Мария Чинихина - Музыкант и Королева
– Мы вас внимательно слушаем, – повторил первый справа.
– Кое-кто, – она вздохнула для уверенности, – минуя решения более важных проблем для Страны Королевы, решил полностью искоренить музыкальную культуру, которая за двадцать лет получила широкое развитие среди населения, в любой форме.
Кеннет Пен улыбнулся и поднял стакан с водой, Элизабетта готовилась наброситься на него с угрозами и жалела, что удержала Анри в Зеленой Оранжерее.
– В коммерческих целях, – она закончила мысль.
– Вы говорите о конфликте вашего мужа и шестого справа? – воскликнул второй слева. – Нам уже обо всем доложили, просим извинить, что вы, как заинтересованное лицо, на овальное заседание приглашены не были. Советники единогласно приняли решение поддержать шестого справа, который представил нашему вниманию убедительные доказательства и конкретно пояснил, что собирается делать и каков будет результат. Замечу, что реформы шестого справа отвечают нашим целям. Отныне мы запрещаем вам давить на Большой Совет внутренним долгом.
– Да, – поочередно воскликнули все сидящие за овальным столом под вздох разочарованной Элизабетты.
– Ваш муж, – продолжил речь пятый справа, – зашел слишком далеко. Влияние музыки на сознание народа распространяется не только в Стране Королевы, но и в мире. Данные социологических опросов за последний год подтверждают этот факт. Подчиняться мистер Анри не желает, ваша семья помогла ему выплатить неустойку отцу шестого справа и уйти на свободу. Мы не думали, что все так далеко зайдет, пока шестой справа не убедил нас, что он организовал деятельность, не соответствующую нашим целям, и мы не поняли, что через пять лет он станет занозой, которую вынуть будет сложнее. Мы жалеем, что позволили вашей бабушке свести вас и оставить музыканта в покое, когда он сыграл предписанную роль. Вы приютили мужа под крыло, и он грамотно пользуется безнаказанностью и более чем уверен в защите. Непорядок. В этом году поднимут бунт тысячи, через пять лет миллионы. Овальным заседаниям будет сложнее контролировать ситуацию. Вы сами должны это понимать.
– Вот наше условие, – сказал третий слева. – Вы поддерживаете законы шестого справа, и ничего не предпринимаете против него. Иначе … – он умолк и передал возможность высказаться первому слева. Элизабетта наблюдала за советниками и понимала, что ее предали на всех фронтах.
– Тебя разведут с мужем, – услышала она голос отца. – Ты утратишь титул, а муж получит бумаги о разводе.
– Она и так потеряет мужа …, – воскликнул Эрон Конли. В глазах Элизабетты блеснула надежда. Она перевела взгляд в сторону, где сидел лесной магнат. Она не могла назвать его «третий…», – если поддержит закон шестого справа. Музыка для мистера Анри не пустое слово, не средство власти и наживы. Он не видит жизни без Группы и студии. Он сам уйдет, если она предаст его.
Советники молчали. Элизабетта продолжила мысль своего защитника:
– Я поняла это очень давно… После свадьбы собиралась ставить условие – я или Группа. Зная заранее ответ на вопрос, глупо его задавать. Анри простит мне флирт, измену, любовника, но … не … потерю дела и смысла жизни. Ваши доводы неубедительны, чтобы шантажировать меня разводом!
Она закрыла папку и откинулась на спинку стула, радуясь, что Эрон Конли помог ей смутить советников.
«Нашли чем грозить».
– А дети? Ты готова потерять их? – спросил Альберт. – Оставить сиротами? Пойми, мы передадим власть твоему сыну. Ребенком манипулировать легче…
В этот раз она не стала отвечать и спорить. Самодовольный взгляд вновь сменился на нерешительный и испуганный. Элизабетта поспешно встала и без разрешения советников покинула овальный зал, расположенный в цокольном этаже Золотого Дворца. Обычно заседания проводились за пределами ее резиденции, в разных городах, чтобы сохранить тайну их существования.
«Когда я принимала титул наследницы, я думала, что буду искоренять зло в виде некоего Кэла Калди. А как бороться с несправедливостью, если советники связали руки и не позволяют лишнего шага ступить без их ведома? Я не дед, которого они боялись и слушали!».
Альберт выбежал следом за дочерью. Элизабетта намеренно спряталась за спину Клауса. Она не желала говорить с ним.
– Стой! – кричал отец.
– Не хочу разговаривать, что не ясно! Зачем ты это сделал! Ты единственный, кто был моей поддержкой. Ваш план с бабушкой не дает никаких результатов, а только уничтожает все и развязывает им руки…
– Ты и внуки для меня важнее, чем музыкант и «дело его жизни», переживет как-нибудь. А что тебя не устраивает? Сама плакалась, что не можешь привязать мужа к дому, к семье.
Элизабетта развернулась.
– Тебе не понять, – отрезала она.
Он схватил ее за локоть и сказал, немного приглушив голос:
– Опомнись же! Игры закончились со смертью Леона Андре и уходом старой королевы от дел. Сейчас ты им нужна и в кресле главы овальных заседаний, как фон, и в Большом Совете для красоты и оправданий за катастрофы, стихийные бедствия, экономические и информационные войны перед народом! Ненужных просто уберут.
– Если не бороться, так и будет. Они еще узнают, кто я и что могу. Леон Андре не допустил бы подобного самоуправства!
Элизабетта вырвалась из рук отца, схватила Клауса за локоть и приказала вывести ее наверх. Горящий фонарь в свободной руке Клауса осветил узкую каменную лестницу. Элизабетта слышала плеск воды вдалеке, и не могла думать, насколько глубоко они сейчас находятся. Альберт не стал возражать и вернулся в овальный зал в надежде спасти репутацию дочери.
Клаус вел ее по коридору, помогал подниматься по самым узким ступеням и придерживал на опасных поворотах. Элизабетта никогда не задумывалась, что там, внизу, в подвале, под паркетом и ковром.
У комнаты мамы она попросила Клауса оставить ее одну и вошла в гостиную с белым роялем. Портрет Маргариты все еще украшал знаменитую стену. Глаза мамы смотрели на нее сурово, и выглядела она моложе, чем Элизабетта. Она любовалась портретом несколько минут, вспомнила о первой встрече с Анри, как он играл на белом рояле и хвалил звук, и поиски архива Леона Андре… Комната была большой. Свой дневник мама прятала в крышке рояля, дед вряд ли посчитал надежным местом более оригинальное. Он мог спрятать записи в самом банальном месте, где точно намеренно искать не будут. В женских чулках?
Она нашла, что искала. В дальнем ящике с женскими колготками, в потайном отделении, лежали тринадцать толстых тетрадей и пять папок с бумагами с беспорядочно рассортированными листами. У нее не было времени пересматривать документы. В тот день она решила вернуться в комнату мамы и изучить записи деда позже. Элизабетта никому не сказала, что нашла бумаги. Отец, Эдвард и Клаус списали существование архива Леона Андре на безумие бабушки и не возвращались к этому вопросу.
